Уйти от сказки

[alexey_donskoy]

     Дед хмуро оглядел присутствующих. Вот ведь войско уродское, с такими не то что дело делать, а и сказку сказывать бесполезно. Разве такие углядят...
     — Последний раз спрашиваю, кто съел? Всё равно ведь найду, шкуру спущу!
     — Не видали мы ничего, хозяин... — ответил за всех Серый. И оглянулся на других с таким злобным видом, что даже Топтыгину стало не по себе. Было ясно, что про шкуру — не простая угроза. Но также было ясно, что следствие зашло в тупик.
     Но тут скрипнула дверь, и со стороны войска послышался вздох облегчения. Потому что в избу опасливо протиснулся Козёл, уже готовый привычно расплатиться за чужие грехи.
     — Это он съел, он, козья морда-а-а! — не дав никому опомниться, пролаяла Рыжая, подвывая.
     — Цыц ты, зараза! — стукнул кулаком по столу Дед. — Будешь много тявкать — на воротник! Старухе как раз новый нужен.
     Серый легонько взрыкнул вполоборота к публике, и Козёл так и сел на задницу, попятившись. И отчаянно замотал головой, заранее открещиваясь от ложных обвинений.
     — Ну? Стало быть, ты съел?
     Козёл затравленно огляделся по сторонам и, не найдя сочувствия, признался в преступлении.
     Дело было ясное, положение незавидное. И благожелательные советчики тут же нашлись:
     — Да на мыло его, всё равно толку никакого. Ладно бы молоко давал, а так один вред и расходы!
     А ну как и правда шкуру спустит, подумала Рыжая. На кого тогда валить? И вступилась за преступника:
     — Хозяин, помилосердствуй, пожалей Козла непутёвого! Пропадём ведь без него-о-о!
     Публика глядела на неё с изумлением. Но Дед не дал долго рассуждать.
     — Рыжая, я тебя насквозь вижу! Испугалась, что в другой раз самой за грехи отвечать придётся, да?! А ну-ка брысь отседова, пока не передумал!
     Обрадовалась Рыжая, метнулась молнией в дверь. Чуть Косого не зашибла. Тот как раз войти собирался. Ещё один непутёвый, что с него взять. Поднял Серый его за шкирку, да поставил перед хозяином.
     — Ну а ты чего припёрся? — хмуро спросил тот. — Являться надо, когда тебя зовут, а не так...
     — Да я... — Косой потёр шишку на лбу. — Да я из лесу бежал, запыхался!
     — Запыхался он, ишь ты. Чай, из лесу — не из тридевятого царства!
     Косой рассудил, что самое время отвлечь внимание от своей персоны, и затараторил:
     — Хозяин, да ты выгляни в огород-то! Я мимо пробегал, да всё видал — не осталось у тебя ни одной целой капусты! Вот этого, — он показал на Козла, — Кто этого в огород пустил?
     — Сам я зашё-ол, — проблеял Козёл в отчаянии. Терять ему было нечего, и он тоже попытался перейти в наступление. — Забор же сломан, дырка в заборе-е! Не иначе, Топтыгин постарался!
     Медведь взревел, ошалев от такой наглости.
     — А ну-ка цыц все, — тихо, но внятно сказал Дед. Молчание воцарилось мгновенно. Даже стучать кулаком не потребовалось. Тогда Дед обратился к Козлу почти ласково:
     — Так это что же, ты капусту съел? — и сделал ударение на слове «капуста».
     — Ясное дело, капу-усту, не морковку же! — Козёл даже приободрился, не улавливая интонации. — Морковку вон пусть Косо-ой ворует! А капусту я ему не да-ам!
     У Серого челюсть отвисла едва не до пола, а Топтыгин уткнул морду в живот, театрально обхватив голову лапами. Дед же схватил Косого за уши (некстати тот под руку попался, ох, некстати!) и приказал ледяным голосом:
     — Вон. Все вон. И ты, Козёл, тоже, чего расселся.
     Публика не заставила себя просить дважды. Серый с Топтыгиным даже столкнулись в дверях, но застряли едва на мгновение. Затем мощный пинок дал одному из них направление в сторону огорода. Теперь хозяину предстояло заделывать ещё одну дыру в заборе. А Козёл, опасливо оглянувшись на Деда, гордо прошествовал мимо пролома и удалился восвояси.
     Дед поставил на пол дрожащего зайца. И горестно сказал:
     — Ну хоть ты, Косой, рассуди. Старуха моя по сусекам скребла? Скребла. Две горсти вышло. На хлеб-то не хватит... А всё вы, дармоеды, последней капусты лишить норовите!
     — Да не ем я капусты, хозяин! — откликнулся Косой. — Ей-богу, с прошлого года — ни-ни!
     — Э-эх... Так колобок, значит, не видал?
     — Не видал, хозяин! А что за колобок-то?
     Дед сглотнул слюну, вспоминая аппетитное, пряжённое в масле хлебопекарное изделие. Да вот беда, горячее слишком. Отчего и поставленное студиться на окошко. Где не только само оно простыло, но и след его. О! Надо было языки у войска проверить. Кто-то, видать, обжёгся хорошенько.
     — А не мог он сам уйти? — предположил Косой.
Дед с сочувствием посмотрел на него. Дверью-то, знать, ушибло изрядно.
     — Ноги у колобка где, я тебя спрашиваю?
     — А ежели приделал кто?
     Дед открыл было рот для крепкого словца, но вдруг сообразил, что двусмысленное выражение «приделать ноги» очень даже уместно. Дармоеды. Никто ведь не признался!
     А Косой расправил едва не вырванные Дедом уши и изрёк:
     — Ещё он мог просто укатиться.
     Дед только рукой махнул.
     — Языком чесать — не зерно молоть...
     — Ну да. А чего такого? Он же круглый!
     — Способный ты на враньё, как я погляжу.
     — Ну да, я вообще талантливый! — Косой совершенно оправился и осмелел, входя в своё хвастливое амплуа. — Да я бы тут... да враз бы нашёл!
     Дед оценивающе посмотрел на Косого, и уши того снова поникли.
     — А ещё в чём ты талантлив?
     — Ну это... Бегаю я быстро... — ответил Косой.
     — Вот и ладно. Значит, тебе Колобка разыскивать.
     — Да я... Я ж не видал его, как найду-то, как узнаю?
     Дед прищурился.
     — Не видал, говоришь? А что круглый и без ног — то знаешь?
     Косой развёл уши в стороны, изо всех сил пытаясь изобразить недоумение:
     — Так ведь это... Все ж знают, что колобок круглый... Чай, не деревенщина неотёсанная, книжки вот читаем...
     — Ишь ты, зайцы у меня грамотные пошли. Так ежели грамотный, прочитай-ка в книжках, как по следам искать, по следам. Покатился, говоришь? Значит, и след должон быть. А не будет следа — и так побежишь. По всему лесу. Но найдёшь!
     Уши Косого поникли окончательно. Перспектива искать сбрендившее кулинарное изделие ему совсем не нравилась. Но делать нечего. И он понуро поплёлся к двери.
     — Только смотри у меня, чтоб в целости и сохранности! Знаю я вас, зайцев — слопаете всё, что увидите...

* * *
     — Эй, Умник! — крикнул Косой так, что дремавший филин от неожиданности чуть не свалился со своего дерева. Убедившись, что опасности нет, он помотал головой, будто стряхивая паутину дурных сновидений, и вознамерился спать дальше. До Косого донеслось только невнятное бормотание, что, дескать, ходят тут всякие, покой нарушают.
     — Э-э, Профессор, погоди, не засыпай! — продолжал неутомимый Косой.
     Филин лениво приоткрыл один глаз.
     — Помощь нужна! У тебя глаза хороши, не видал ли ты тут колобок... или Колобка?
     Филин закрыл глаз. Косой с дурацкими вопросами внимания явно не заслуживал.
     Косой почесал за ухом задней лапой, на собачий манер.
     — Слышь, Профессор! Деду помощь-то нужна, не мне. Колобок у него пропал. Ежели не найдём, шкуру спустит!
     Филин открыл оба глаза и, склонив голову набок, посмотрел на Косого странным взглядом. Будто подозревал чего нехорошее.
     — Что есть колобок? — спросил он наконец. — Какова его экзистенциальная сущность?
     — Профессор, ты б выражался попроще, что ли. Ежели чего непонятно, так и спроси!
     Филин поискал что-то клювом под крылом. Наверное, формулировал более простой вопрос.
     — Что случилось? — наконец вымолвил он.
     — Да, понимаешь, Старуха по амбару помела, по сусекам поскребла — на хлеб не хватило. Получился колобок...
     Филина как будто передёрнуло. Но он промолчал.
     — А потом его то ли съел кто, то ли он сам убежал, — продолжал Косой.
     — Кто убежал?
     — Да Колобок же!
     Филин снова сунул клюв под крыло.
     — Колобок — это вроде как хлеб?
     — Ну да. Маленький такой, круглый. Покатился, только его и видели.
     — Кто видел?
     Косой нетерпеливо постучал по дереву, на котором сидел филин.
     — Да никто не видел, в том-то и дело! Вот я тебя спрашиваю теперь — не пробегал ли мимо? У тебя глаза-то хорошие!
     — Так пробегал или прокатился?
     Косой подпрыгнул пару раз от возбуждения.
     — Ну чего ты к словам цепляешься! Сказано тебе — был колобок, да сплыл...
     — Угу. Значит, хлеб ещё и плавать умеет?
     — Да ты, Умник, совсем глуп, как я погляжу! Вот погоди, доберётся до тебя Дед, сделает чучело, всяко полезнее будет.
     Филин грозно развернул крылья, и Косому стало не по себе. Всё-таки хищник. Как бы чего не вышло. Не стоит попусту с таким ссориться.
     — Ну вот, — терпеливо повторил Косой. — Лежал колобок на окошке — и пропал.
     — Угу, упал. С окна легко упасть, на окне равновесие неустойчиво... — рассудительно произнёс филин. — А в кустах смотрели?
     — Смотрели, смотрели! Нет нигде. Должно, ожил Колобок, да с пылу, с жару и сбежал. Не видал ли ты его?
     Филин сложил крылья и склонил голову в другую сторону.
     — Угу! То-то же я голову ломаю, почему ты говоришь о нём то как о предмете, то как об одушевлённом существе. А точно известно, живой он или нет?
     — Ох... Да ежели сам укатился, то, стало быть, и есть живой! А ежели съел кто — так точно нет. Очень просто!
     — И правда, объяснение тривиально, — согласился филин. — А потому бесполезно.
     — Да что я зря время с тобой трачу! Ты скажи, видал Колобка или нет?
     — Гм-м. А когда он сбежал? Ночью или, к примеру, днём?
     — Да утром Старуха испекла его, откуда ж ночью-то?!
     Филина снова передёрнуло. Вероятно, с его точки зрения вопрос не был лишён смысла. И про ночную жизнь Старухи он знал куда больше Косого. Но вслух сказал только:
     — Днём я сплю. Где уж мне Колобка твоего увидеть.
     — Э-эх! — взмахнул лапой Косой. Да поскакал дальше по лесу.

* * *
     Колобок радостно катился по тропинке и насвистывал немудрёную песенку. Ну то есть это вид у него был радостный, и улыбка приклеенная, что у того Пакмана. А на самом деле было не до шуток. Странный тёмный лес ему совсем не нравился. Ветки вели себя как живые и норовили схватить, да только не получалось ничего — Колобок был круглый. Выбраться бы куда на открытое поле, подумал он.
     — О, привет, Пакман! — донеслось вдруг из-за кустов. И перед Колобком внезапно возник заяц. — Ты тут Колобка не видал?
     Хорошо, что принимают за другого. Надо бы заговорить этого зайца, чтобы бежал своей дорогой. И Колобок для начала улыбнулся пошире.
     Заяц скакнул в сторону, видимо, не желая оставаться перед раскрытой пастью. Мало ли что.
     — Погляди, какая история-то приключилась! Был у Деда нашего Колобок, в масле пряжён, на окошке стужён. Да и убежал в лес. Не видал ли такого?
     А это хорошо! Похоже, с данным персонажем будет совсем просто. Даже заговаривать не надо. Колобок медленно повернулся к зайцу и улыбнулся самой широкой улыбкой.
     — Э-э, ты полегче тут, полегче! — закричал Косой и вмиг перепрыгнул через кусты.
     Колобок счёл полезным закрепить эффект и ломанулся напрямую сквозь чащу. Ветки теперь не цеплялись, а даже старались уступить ему дорогу. Косой едва оглянулся вполоборота, да дал стрекача — только его и видели.
     Кажется, мир становился для Колобка чуть более интересным.

* * *
     — Да говорю же, вот такая пасть! — причитал Косой.
     Дед сурово смотрел на него, пока тот не съёжился окончательно.
     — Дармоеды. Колобка испугаться! — наконец, сказал он. — Вон отсюда! Да Серого позови, от его службы проку-то поболее будет...
     Серый явился незамедлительно, будто караулил под дверью, как собака.
     — Не нашёл Косой Колобка? — спросил он с порога.
     — Нашёл. Но упустил. Талантливый заяц у нас какой. Это ж надо, Колобка за Пакмана принять!
     — Положись на меня, хозяин. Моя работа. Не упущу!
     — В чёрном лесу Колобок, в самой чащобе. Как бы не сгинул. Давай-ка по-быстрому!
     — Понял, хозяин. Успею. Чащоба — мой дом родной.
     И Серого след простыл. А Дед поманил заскорузлым пальцем козлиную морду, которая торчала в окне и делала вид, что просто мимо проходила.
     — А ну-ка, зови сюда Топтыгина. Неспокойно на душе...
     Медведь явился не так быстро, но громоздкая его фигура излучала уверенность. Дед скептически обозрел бурую шкуру и сказал:
     — А подсоби-ка ты Серому. Оно конечно, Колобка тот быстро найдёт. Но чует моё сердце, что не так прост этот беглец. Как бы Серого выручать не пришлось.
     Топтыгин рассудительно заметил:
     — Волк — он для работы создан. А только у меня опыта поболе будет. Подсоблю.
     И в доме опять стало пусто. Лишь разбитое корыто лежало перед Дедом, нагло ухмыляясь свежей трещиной.
     — Вот ужо я тебя! — погрозил ему кулаком Дед и пошёл искать топор.

* * *
     Долго ли, коротко ли, а все дороги сходятся. Встреча Колобка и Серого предопределена. Но за результат надо побороться, откуда-то это было известно. Причём с каждым разом будет всё труднее и труднее.
     Выкатившись из-под очередного куста, Колобок очутился перед огромными серыми лапами. А над лапами скалилась огромная пасть. И Колобку вдруг захотелось спросить: «Бабушка, а почему у тебя такие большие зубы?». Но внезапно пришло новое знание, что нельзя перехватывать инициативу — это всё испортит. И Колобок молча оскалился улыбкой Пакмана. Две гнусных улыбки друг против друга, два многозначительных обещания. Да, борьба будет не самой лёгкой!
     Однако волк не спешил приступать с классическим «Колобок, Колобок, я тебя съем». И тот пока не мог реализовать своё право на оборону.
     Взаимное молчание затянулось. Ухмылка Колобка стала шире, а из пасти волка закапала слюна. Наконец, волк прижал круглого беглеца тяжёлой лапой и произнёс:
     — Ну вот что. Пора тебе к хозяину возвращаться.
     Колобок с облегчением набрал воздуха и гаркнул:
     — Это у тебя хозяин, а я сам по себе, свой собственный! Прочь грязные лапы от свободного... э-э... гражданина!
     — Свободы, значит, захотел? Вона как. А ну хватит тут вертеться, полезай ко мне в пасть, и поехали.
     — С чего бы? Куда хочу, туда лезу, куда хочу, туда еду. Шёл бы ты, волк, своею дорогой!
     Волк опешил от такой наглости и решил, что капризов на сегодня достаточно. Осторожно, но властно он взял Колобка в зубы — и тут же выплюнул вместе с кровавой пеной. В пасти бушевал огонь, будто там по ошибке оказался десяток шершней.
     Но волк — охотник. Бойцы так просто не сдаются. Хотя и делают ошибки. Первая была в том, что волк заговорил и выдал свои агрессивные намерения. А вторая — в том, что он рассвирепел, утратив самоконтроль. Да уж, подумал Колобок, избаловал его Дед простой работой. Уйти от такого ничего не стоит.
     Колобок чувствовал, как сила наполняет его и подчиняет себе всех окружающих. И это его беспокоило. Потому что бесплатной силы не бывает, таков закон жизни.
     Между тем, волк отдышался и с утробным рыком набросился на Колобка. Инстинкты взяли верх, и огромная пасть сомкнулась с громким хрустом. Но сломался вовсе не Колобок, а волчьи зубы. Свежее хлебопекарное изделие оказалось совершенно каменным!
Разгром был полным. Волк, подвывая, побежал восвояси, а удовлетворённый Колобок с достоинством удалился, напевая классическую арию «Я от дедушки ушёл».
     Медведь, конечно, не успел подсобить. Только встретил разбитого волка по дороге да задумчиво почесал лапой затылок.

* * *
     Внезапно наступила темнота. Пространство ограничилось тесными стенами, сквозь щели в которых едва пробивались лучики света. Не иначе как в берестяной короб поймали! Колобок перекатывался от стенки к стенке — короб несли, и удержаться было трудно. Снаружи доносилось только сопение — определить, кто именно нёс короб, не получалось. Вот так реванш, подумалось Колобку. Просто и элегантно.
     «Я из короба ушёл» — всплыл парафраз на тему странного знания, приходящего из ниоткуда. Самого знания не было. Какой охотник попался сейчас и как с ним бороться — Колобок не находил ответа. Вот она, мышеловка — приложение к бесплатной силе!
     Да, сила. Применить её удастся лишь тогда, когда охотник заговорит первым. И Колобок принялся прыгать и кататься в коробе так, чтобы сбить мерный ритм шагов — тяжелее груз не станет, но хоть чуточку неудобнее.
     Через некоторое время удача улыбнулась: медведь притомился, да и присел на пенёк.
     — Что-то голодно нынче... Съесть бы пирожок... — подумал Топтыгин, да не заметил, как произнёс эти слова вслух.
     «Ага! Медведь!» — подумал Колобок и начал заговаривать охотника:
     — Не ешь меня, косолапый! Лучше отпусти; а я тебе за то песенку спою.
     — На что мне песенка? Да и туговат я на ухо, не подействует на меня колдовство твоё, не старайся.
     Да, медведь опытный попался. Вмиг намерения раскусил. Ну ладно, одной попыткой больше.
     — Не хочешь песенку, давай я тебе сказку расскажу.
     — Ой, сказку, сказку! — защебетали любопытные птицы.
     — Валяй, коли делать тебе нечего, — разрешил медведь. — Всё равно не отпущу.
     — Ну слушай тогда: «В славном городе во Муроме, во селе было Карачарове, сиднем сидел Илья Муромец, крестьянский сын, сиднем сидел цело тридцать лет...»
     — Стой, стой. Разве то сказка? То быль. Биография, как по-научному. Да только зачем? Илью мы и так все знаем, чего про него сказывать.
     Ишь какой медведь привередливый. Сказка ему не нравится. Сейчас очередной крючок закинем. Пусть сам просит, тогда, может, и подействует колдовство.
     — Про что ты послушать хочешь?
     — Про космос, про космос! — вмешался хор птичек. Вот уж кого заговорить ничего не стоит.
     — Да пусть хоть про космос, — согласился медведь. — Годная тема!
     — Как пожелаете. Расскажу про девочку Алису. Папа у неё был профессор, диких зверей для зоопарка по всей Галактике собирал...
     — Смешно! — послышался сорочий голос. Слушателей прибывало. — У нас уже есть один Профессор — какой из него папа! Тем более для девочки.
     — Умолкни! — вмешался медведь. — Сказка ведь. Про космос, понимать надо!
     — Ну так вот, — продолжил Колобок. — Привозил он зверей великое множество: и круглых, и квадратных, и жидких — всяких. Привозил в клетках, вот как меня сейчас в коробе. А Алиса была девочка добрая. Она считала, что зверей в клетке держать нельзя. Им свобода нужна!
     — Нужна, нужна! — наперебой зачирикали птицы. — Клетки — зло!
     — И совсем обидно было, когда папа ошибался и сажал в клетку разумное существо. Тогда Алиса открывала клетку и приговаривала: «Иди, Колобок, на волю, да не обижайся на папу — он добрый, просто подумал, что ты дикий. А ты же не дикий, ты хороший!»
     — Да-да, выходи, Колобок! — поддакивали птицы.
     — Ша! — сказал медведь. — Послушали сказку, и довольно. Пора по домам.
     — А ещё, а ещё! — требовали птицы. — А про космос?!
     — И то верно, — легко согласился медведь. — Про космос не было. Плохая сказка. А ну разойдись, пока не раздавил кого ненароком.
     — Ох, Топтыгин, — запричитала сорока. — Совсем глухой стал! Говорили же: звери из космоса! Хороша сказка. Пусти его на волю, пусть дальше сказывает!
     Колобок почувствовал, что короб поднимают. И вновь начались мерные раскачивания — медведь зашагал к дому.
     — А хотите тогда другую сказку про космос?! — в отчаянии закричал Колобок.
     — Мели, Емеля. Идти веселее будет! — отозвался медведь.
     Ах, так?! Ну, погодите. Сейчас будет вам сказка...
     — На заброшенной пустынной планете жил да был мальчик Люк, по прозванию Небесный Странник. Считалось, что отец его погиб давным-давно, и Люк о своём прошлом ничего не знал...
     И под медвежьи шаги рассказывал Колобок фантастическую историю, и восхищённый гомон приветствовал джедайские подвиги. Две вещи только оставались непонятными для слушателей: каковы преимущества лазерного меча перед стандартным бластером, да в чём заключается тайная сила джедаев. «Эх, даже про колдовство нормально рассказать не могут!» — бурчал медведь себе под нос. А Колобок принялся объяснять, чем сила от колдовства отличается. Пусть запутаются как можно сильнее, это только поможет хитрому плану.
     — Когда ты чуешь потоки силы вокруг себя, — разглагольствовал он, — и подчиняешь их своему желанию, то вся вселенная помогает тебе! Вот я вижу, как все птицы слетаются сюда, цепляются когтями, машут крыльями... И мы поднимаемся, поднимаемся, поднимаемся...
     Разумеется, план удался. Загипнотизированные птицы вцепились в крышку короба и подняли её; а Колобок выскочил наружу да и был таков, только его и видели.

* * *
     Длинные тени, вот-вот закат. Лес особенно красив в это время. Но — неважно. Реальность? Кто может знать!
     Баланс предопределения и свободы воли. Встреча неизбежна, но результат можно сделать любым. Можно ли? Форму изменить — а суть останется прежней. Схема — основа жизни, записана в генах. Против природы не попрёшь. Сценарий? А кто хозяин? Импровизация? Да сколько угодно! Был бы смысл.
     Первым оказался заяц. Талантливый, но трусливый. Затем волк. Как и полагается, зубы да когти — ни капли ума. Простой исполнитель. Работничек. Потом медведь — опытный, зараза. Даже поймал, но удержать не сумел. Чего-то не хватило. И что-то напоминает эта раскладка. Давно забытое... Ещё раз. Талант. Работа. Опыт. Что дальше?
     А ведь однозначно появится лиса. Закон жанра. Лиса — это хитрость. Какую такую хитрость можно придумать вообще? Колобок — не дурак, на лесть не падок. Или будь что будет — прорвёмся? Или сказке конец?
     Долго ли, коротко ли — линии вероятностей вели лису и Колобка навстречу друг другу.
     — Здравствуй, Колобок! — сказала лиса. — Удачи тебе и радости, красавец!
     И вдруг Колобок почувствовал, что сила колдовская отсутствует напрочь, как будто её и не было никогда. Он хотел молча обдумать ситуацию, но ухмылка Пакмана против его воли стала похожа на улыбку смайлика, глуповатую в своей беззаботности.
     — И тебе привет, да будет хвост твой пышным во веки веков! — сказал смайлик, не Колобок.
     — Ах, зарумянился-то как, поди, устал с дороги?
     — Благодарю, совсем не устал. Я нахожу этот лес исключительно приятным, а прогулку — лёгкой.
     — Ну тогда не откажи в любезности составить мне компанию!
     — Почту за честь! — согласился Колобок, мысленно скрипя зубами.
     Как такое возможно? Что за магия в этом мире? Ведь нельзя говорить те слова, которые требуется, а про себя думать совершенно другое! Или можно? Или можно даже этому научиться?
     — Хочешь, я расскажу тебе сказку? — попытался перехватить инициативу Колобок.
     — Что ты, что ты! Ты мой гость, и я должна тебя развлекать! Чтобы не скучно было, лучше я расскажу.
     — Космос, космос! — подали голос любопытные вездесущие птицы.
     — Фи, зачем нам такой модерн! Я расскажу сказку про белого бычка...
     Вот и конец, подумал Колобок после пары сотен повторений «сказки». И тут деревья вокруг тропинки раздались, а на открывшейся поляне он увидел дом Деда. И там полукругом стояло, ухмыляясь, звериное войско. Совсем не переполненное добрых намерений. Да ведь это великолепный шанс, просто подарок судьбы!
     Лиса тоже поняла и отчаянно замахала лапами, прогоняя с глаз долой непутёвых животных. Но было уже поздно — Колобок жадно впитывал струящиеся потоки нечистой силы. И помог убегавшим совсем немного — так, легкий джедайский пинок под зад. И звери разлетелись в стороны, как кегли.
     — Прощай, лиса, — вежливо снял Колобок последние путы белого колдовства. — Да будут дни твои долгими и радостными! Спасибо за компанию и приятную беседу, но мне пора по своим делам.
     И укатился Колобок, только его и видели. Содержание победило форму. Или наоборот — с какой стороны посмотреть.

* * *
     Топтыгин сидел у поваленного забора, обхватив голову лапами, и тихо сопел. Косой искал подо что-нибудь забраться, но на дворе было пусто. Хуже всего приходилось Серому: он не знал, куда пристроить свою обожжённую пасть со сломанными клыками, и тихо скулил. Как ни хотелось Рыжей стать невидимкой за компанию со всеми, деваться было некуда. И она по-прежнему стояла в середине поляны, когда из дверей показалась Дедова борода, а с неба раздался пронзительный свист.
     Ступа мягко, хотя и с оглушительным звуком, приземлилась. Старуха обозрела окрестности и нарочито будничным тоном спросила:
     — Как дела?
     — Всё хорошо, — отвечал Дед. Но даже Козлу было ясно, что это преувеличение.
     — Ох, чую, бедой пахнет! — Старуха перешла на зловещий шёпот.
     — Не виноватая я-а-а! — заголосила Рыжая с подвыванием. — Они всё испортили-и-и!
     И тогда все закричали одновременно; Старуха только головой кивала, выделяя один голос за другим.
     — Это я виноват, — ревел Топтыгин. — Надо было на короб амбарный замок повесить да за птицами следить!
     — Да я это... — лепетал Косой. — Ну испугался я, с кем не бывает! У него же пасть вон какая!
     И попытался прикрыться капустным листом. Но Козёл мстительно отпихнул его в сторону и между делом принялся этот лист жевать, опасливо поглядывая по сторонам.
     — Виноват! — выл Серый. — Хозяин наказал в целости доставить, а я его съесть хотел!
     Козёл поперхнулся от пронзительного взгляда Старухи и, выронив недожёванный лист, внезапно признался:
     — А я не хоте-ел, да съе-ел... Винова-ат...
     И наступила тишина. Козла расслышали все.
     — Ну-ка, родной, чего ты там съел? — почти ласково спросила Старуха.
     Козёл, как обычно, приободрился и пояснил:
     — Да колобок этот... Скати-ился с окошка, да по полу, да через порог, а там и в гря-азь... А чего добру пропадать? Всё равно пропа-ало. Я и съе-ел...
     И Старуха засмеялась. Хохот её проникал в самую чащу и потрясал деревья, с которых падали испуганные шишки да жёлуди. А неугомонные птицы замолкли, в страхе защищая крыльями свои гнёзда. Дед почесал бороду, но промолчал.
     — Родной, зерно-то было мышами порчено, а мука жуками поедена! — сказала Старуха. — Вот и добавила яду мышиного, да испекла окаянным угощение!
     — Что же теперь буде-е-ет?! — Козёл был в панике.
     — Понос тебе будет, вот что. Маловато яда для тебя, дурака. Гуляй, пока цел, да на капусту не зарься!
     Подняла Старуха свою метлу, и просить никого не пришлось. Все звери скрылись вмиг, как будто их тут и не было. А Старуха обернулась к Деду.
     — Ну а теперь, дорогой, расскажи, что тебе было поручено да как наказ выполнен?
     — Дак я спросонок только про колобок и услышал. Не гневайся, государыня Старуха, больше ничего не помню.
     — Как виноват, так сразу «государыня»! А как корыто починить — так «не помню»?!
     — Да сей же час... Золотая Рыбка...
     — Куда уж там. Ночь на дворе, а ты невод ещё не закидывал. Иди спать-то, утро вечера мудренее...

* * *
     Чёрный силуэт Ворона на фоне полной луны был неподвижен. Серый сидел на задних лапах, но сил для воя уже недоставало. Долго молчали они вдвоём — порождения тёмных сторон волшебства. Чистая необузданная сила, способная свернуть горы — но, как выяснилось, беззащитная перед каменным хлебом. И мистическое воплощение колдовской мудрости... Лишь волны морские нарушали тишину ночи.
     Луна ушла за густые дубовые ветви. Ворон повернул голову, и глаз его странно блеснул без лунного света.
     — Поговорю я со Старухой, так и быть. Справит она тебе новые клыки.
     — Спасибо, друг! Век не забуду! — обрадованно отозвался Серый.
     Так они сидели, слушая волны, пока луна снова не осветила Ворона.
     — Я вот одно понять не могу, — сказал, наконец, Серый. — Козёл же признался, что съел этот колобок. А Старуха подтвердила, что это был обычный хлеб, да ещё и с отравой...
     Ворон молча кивнул.
     — Так кого же мы ловили всем лесом?
     Ворон молчал. Серый в недоумении даже приподнял морду. Но, наткнувшись взглядом на серебряный колдовской свет, опустил обратно. Да, всякое случается во время полной луны. Всему искать объяснение... Стоит ли?
     Скрипнула ветка. Потом ещё и ещё.
     — Дед идёт... — тихо заметил Ворон.
     Встречаться с Дедом при полной луне не хотелось. Серый вскочил легко и бесшумно. Был — и нет его. Мастер. Ворон замер в ожидании.
     Дед вышел на берег и присел в аккурат под вороновым дубом.
     — Экая нынче луна...
     Ворон утвердительно каркнул, обозначая своё присутствие.
     — Стар я стал, — пожаловался Дед. — Тебе под стать.
     Ворон склонил голову. Его истинного возраста никто не знал, но обсуждать это сейчас было вряд ли уместно.
     — Посылает меня Старуха к Золотой Рыбке, корыто просит...
     Ворон молчал. Он знал, чем обычно кончаются подобные просьбы.
     Дед посмотрел на море, где плескали ленивые волны, колыхалась лунная дорожка и плыла Золотая Рыбка — где-то в неведомых глубинах... Интересно, спит ли она? Вообще рыбы ночью спят или как? Вот же, борода седа, а такие кусочки жизни прошли мимо. Эх...
     — Слушай, Чёрный... А может, не стоит мне по каждую ерунду Золотую Рыбку выкликать? Может, самому сделать сподручнее?
     Ворон склонил голову на другой бок, и глаз его снова странно блеснул. И от Деда этот блеск не укрылся.
     — Да, ты прав. Надо тряхнуть стариной. Плотничал неплохо когда-то...
     В равномерный плеск волн вплелась новая нотка. Лунный свет посеребрил странный предмет, медленно плывущий к берегу.
     — Ну спасибо тебе, Золотая Рыбка! — сказал Дед, вылавливая из воды новенький топор — не чета тому, что так и не удалось найти сегодня в сарае.
     Луна умиротворённо продолжала лить на лес чарующий аромат тайн, загадок и приключений. И так было, пока искрящаяся дорожка не привела ночных путников прямо в небо, а на востоке не родился свет. Начинался новый день.

2015.08.11

---

Рассказ написан на конкурсную тему "Фольклор в фантастике и фантастика в фольклоре".
Как обычно, писательскую публику не впечатлил и в финал не попал.
Что по этому поводу думают писатели, я уже знаю. А теперь хорошо бы узнать мнение других моих читателей:

[Poll #2020464]